Изобразительные фонды музея-усадьбы «Ясная Поляна» как источники усадебного быта (из истории комплектования)
В любом плане загородной усадьбы, будь то Михайловское, Болдино, Спасское-Лутовиново, Ясная Поляна и др., мы находим место расположения деревни. Деревня всегда была составной частью усадьбы. С яснополянской деревней, ее жителями Л.Н.Толстой чувствовал себя связанным самыми тесными узами. Она присутствует как в ранних произведениях писателя, так и сочинениях последних лет и всюду упоминается рядом с дворянской усадьбой. И то чувство неловкости, которое испытывают его герои из барской усадьбы среди изнуренных тяжелым крестьянским трудом мужиков, стариков и баб, отражает испытанные самим Толстым удрученность и стыд от окружающих контрастов праздности и нищеты, выраженные в его дневниковых записях: «Шел по деревне, заглядывал в окна. Везде бедность и невежество...» (Дн. 10 ноября 1897 г.); «...ходил утром к Курносенковым... Положение голопузых у Курносенковых ужасно. Очень хочется написать три дня в деревне». (Дн. 1 декабря 1909 г.); «...прошел по деревне. Хорошо у них, а у нас стыдно» (Дн. 8-9 ноября 1895 г.).
Последняя запись продиктована тем самым высоким нравственным чувством, идеалом настоящей, трудовой жизни, идеалом добра, правды и справедливости, который Толстой видел в крестьянстве России, в частности - родной яснополянской деревни.
Вот почему в самой первой экспозиции 1928 года, созданной при непосредственном участии АЛ. Толстой («Лев Толстой в Ясной Поляне»), значительное место было отведено связям Толстого с яснополянской деревней и потому было представлено немало предметов этнографического характера вместе с изображением крестьян и видами яснополянской деревни. Сбор предметов крестьянского быта и кулыгуры имел место с первых шагов организации в Ясной Поляне культурно-просветительского центра, согласно постановлению ВЦИК от 10 июня 1921 года. (Собрание старинной одежды яснополянских крестьян было похищено немцами в период их пребывания в Ясной Поляне).
Изобразительных материалов яснополянской деревни эпохи Толстого очень мало. Одной из первых, кто снимал Ясную Поляну, была сама Софья Андреевна Толстая (1897 г.); в 1908 году - фотокорреспондент «Нового времени» из Санкт-Петербурга Карл Булла, приехавший в 80-летний юбилей писателя. Он снимал не только Толстого, его семью, но и деревню с крестьянскими детьми. Из живописных полотен при жизни Толстого можно назвать работу В.Н. Мешкова (1910 г.) «Деревня Ясная Поляна», 4 Большой пруд» с избами яснополянской деревни на противоположном берегу худ. М.В. Нестерова (1907 г.), «Деревня, окрестности Ясной Поляны» В.К. Бялыницкого-Бирули (Картины последнего, написанные при жизни Толстого, находятся в ГМТ, большинство же работ этого художника было создано в 1928 году уже по заказу музея). По рекомендации самого Толстого Татьяна Львовна в 1888 году написала серию портретов яснополянских крестьян (фонды ГМТ), два из которых экспонировались на выставках яснополянского литературного музея. Известно, что у Николая Алексеевича Касаткина есть прекрасный портрет, предположительно яснополянской крестьянки (1897 г., фонды ГМТ). Вспомним также картину «Перед поркой» («Недавнее прошлое»), созданную любимым художником Л.Н. Толстого Н.В. Орловым в Ясной Поляне.
Мне бы хотелось рассказать о тех отдельных находках, что были сделаны за годы моей работы в музее, в частности за 17 лет заведования изобразительными фондами, которые справедливо можно назвать источниками русской усадебной культуры.
Начну с самой ранней в моей памяти поездки по толстовским местам Чернского района Тульской области с заездом в село Ержино к коллекционеру Маликову. Тот, кто читал книгу Владимира Лазарева «Тульские истории», вышедшую в Приокском книжном издательстве в 1977 году, помнит главу «Сила прекрасного» с подзаголовком «Сын мельника из Ержина», где рассказывается о Маликове Евграфе Васильевиче (в книге он назван Мальковым), который владел редчайшей коллекцией картин кисти Репина, Коровина, Левитана, Поленова и других знаменитых русских художников. Задолго до того, как в Тулу, в Художественный музей стали доходить слухи об этой коллекции и туда обратились его работники, у Маликова еще в 1955 году побывала группа сотрудников Яснополянского музея во главе с бывшим его директором А.И. Поповкиным. Так что мне довелось вместе с другими коллегами испытать «то счастливое и вместе с тем тревожное, почти суеверное чувство», о котором писал позднее Вл. Лазарев, при виде такого рода полотен больших и малых, «драгоценно поблескивающих сочной зеленью, живым теплом солнца, голубизной неба, лунным прохладным серебром, трепетом и сиянием жизни». Помню, что нам удалось приобрести две-три картины. Среди них пейзаж И. Левитана, «Пустынник» И. Репина. Картины, очевидно, приобретались для обменного фонда, хотя «Пейзаж среднерусской полосы» Левитана выставлялся в экспозиции литературного музея, потом его обменяли на портрет «А.М. Исленьева» раб. художника Васильева - деда С.А. Толстой, прототипа отца в повести «Детство». Исленьев изображен в господском доме среди аксессуаров барского уклада XIX века. Картина - поистине источник русско-усадебной культуры, знакомящий с жизнью прошлого!
Почти через двадцать с лишним лет мне уже как старшей в группе сотрудников музея приходилось принимать участие в экспедициях подобного рода по толстовским местам, и прежде всего в деревню Ясная Поляна. Конечно, трудно было предположить, что по прошествии 70 лет после смерти Л.Н.Толстого можно еще разыскать и собрать материалы, имеющие отношение к писателю и его окружению. И все-таки такие предметы оказались, хотя многие из них были скрыты от постороннего взгляда и находились в сараях, на чердаках, в забытых углах: крестьянских дворов. Они имели самый разнообразный характер. На мысль об обследовании на этот предмет деревни Ясная Поляна нас натолкнул музей в Яснополянской средней школе, созданный учениками под руководством старейшего преподавателя, Заслуженного учителя России Марии Константиновны Кукульской. Среди выставленных экспонатов мы увидели фотографии крестьян - современников Толстого, массу предметов крестьянского быта и труда, воссоздающих, рядом с приводимым текстом из дневниковых записей, произведений Толстого, картины жизни русской деревни.
Грубая домотканая крестьянская одежда, шали, лапти, старые полушубки, передаваемые из поколения в поколение, суровые полотенца с красочными узорами и кружевами, поневы, а также старинные прялки, деревянные гребни, рубели, вальки, серпы рядом с незатейливой домашней утварью - деревянной посудой, чугунными котлами, таганами, ступами и самоварами - приближают к нам и делают ощутимее время, воспроизведенное Толстым в его бессмертных творениях.
Наличие подобного рода предметов в экспозициях, выставках, посвященных жизни и творчеству Толстого, позволяет не только значительно обогатить и расширить представление посетителей об изображаемой эпохе, жизни дворянской усадьбы, но и сильнее ощутить связь писателя с народом. Сбор подобных предметов позволяет решить целый ряд проблем мемориализации интерьеров объектов, расположенных на территории усадьбы, таких как «Кучерская изба» и «Белая кухня», которые пока только внешне соответствуют мемориальному виду.
Собирательная работа 70-х годов, связанная с написанием брошюры «Деревня Ясная Поляна», привела научного сотрудника Н.Г. Иванову ко встречам и беседам с внуками и правнуками тех крестьян, которые послужили прототипами известных персонажей произведений Толстого. Она успела пообщаться и с теми, кто жил во времена Толстого в Ясной Поляне. Так, через нее мы приобрели серию фотографий жителей деревни у старейшей крестьянки, ныне уже покойной, Веры Сергеевны Ляпуновой (1881 - 1975 гг.), урожденной Арбузовой, служившей долгое время в семье Толстых, потом у друга Толстого В.Г. Черткова и даже проведшей с семьей последнего не один год в Англии. По ее словам, она и родилась непосредственно в усадьбе, в доме Кузминских.
Неоднократное посещение нами крестьян Ясной Поляны в 1973 -74 годах способствовало приобретению таких вещей как: портмоне полотняное, зеркало в самодельной деревянной раме бывшего кучера Толстого Ив. Вас. Егорова; у крестьянки Татьяны Андреевны Румянцевой, дед которой, Николай Яковлевич Фролков, был в свое время одним из учеников Толстого, приобретены были ткацкий стан, прялка с гребнем, плетеная кошелка, в которой носили обед в поле, знакомая нам по картинам Богдано-ва-Бельского, Рудакова. Среди ряда других, нужных музею, предметов у крестьянки Марии Константиновны Михеевой была найдена скатерть, связанная Софьей Андреевной Толстой и подаренная сестре Михеевой -Ореховой Матрене, ставшей впоследствии женой домашнего врача Толстого - Душана Петровича Маковицкого, вещь, которая может быть использована прямо-таки в доме Льва Николаевича. От Марии Константиновны Михеевой мы узнали о существовании альбома Д.П. Маковицкого, факсимильное издание которого удалось получить значительно позднее -в 1984 году от Общества чехословацко-советской дружбы. В нем записи и рисунки родственников и гостей Ясной Поляны 1905 - 1911 годов. Среди благодарностей в адрес врачу от тех, кто хорошо его знал, мы находим запись Софьи Андреевны Толстой: «Не достаточно красноречива, чтобы выразить Вам свою любовь и благодарность за всех людей, которым вы служили все года в Ясной Поляне и ее окрестностях». Здесь же молитва Льва Николаевича - своеобразное философское рассуждение писателя о назначении человека на земле, записанное им для себя в дневнике 9 февраля 1909 года и переписанное в альбом: «Ничего не желаю в будущем, зная, что все, что будет, будет благо, не желаю похвалы людской, зная, что назначение мое ни в любви людей ко мне, а в моей любви к ним, - любви в делах, в словах, мыслях. Лев Толстой».
В 1973 году при посещении деревенских изб в восточной части теперешнего села удалось в семье Ф.И. Баранова приобрести три домотканых полотенца с русскими орнаментами и петухами, скатерть, украшенную кружевом ручной работы, и несколько самоваров с выбитыми медалями работы мастеров Тульской самоварной фабрики Баташова.
Поиски предметов крестьянской культуры и быта толстовской эпохи привели к интересным находкам воспоминаний о прежних владельцах вещей, к рассказам, открывающим ту или другую сторону жизни писателя, красоту и богатство его русской души и повествующим о жизни дворянской усадьбы эпохи Толстого. Так были записаны воспоминания Т.А. Румянцевой о ее деде Фролкове, прозванном Йзюмчиком, интересный рассказ Н.И. Цветаева, побывавшего на елке, устроенной для детей Толстым в доме Кузминских в 1909 году; о памятном Троицыном дне, проведенном в усадьбе Толстых Аи. Ильиничной Кондауровой в мае 1909 г., когда она была совсем маленькой девочкой. Она воспроизведена на фотографии Черткова рядом с наклонившимся к ней Толстым. Результатом осенней поездки 1973 г. в деревни Скуратове, Овсянникове, расположенные вблизи Ясной Поляны; где не раз бывал Толстой в гостях у своей единомышленницы М.А. Шмидт, явились воспоминания жительниц Евдокии Васильевны Блохиной и Анны Петровны Шамаемой 1882 г. рожд., повествующих об их встречах с Толстым в этих деревнях и на усадьбе Ясная Поляна, куда они приходили к писателю за советом и за материальной поддержкой. Записи крестьян продолжаются.
Пребывание на закупочной комиссии в Московском музее Толстого, где среди разных изобразительных материалов приобреталась скульптура Л.Н. Толстого нового отлива работы знаменитого мастера Б.Д. Королева, дало мне возможность познакомиться с его племянницей Е.Н. Никольской, которая потом привезла в Ясную Поляну такую же скульптуру «идущего Толстого». Вместе с упомянутой работой была приобретена и небольшая скульптура «Голова писателя», вероятнее всего являющиеся эскизными подступами к гипсовой статуе Толстого, сделанной Королевым в 1928 году по заказу для яснополянской школы, построенной в том же году в связи со 100-летним юбилеем Толстого.
Одновременно с этими работами были приобретены скульптурные изображения яснополянских крестьян - современников Толстого. Это «Знахарь деревенский» - голова, авторский отлив, гипс тонированный и «Федот нечесаный» - голова, бронзовый отлив.
Вместе со скульптурными работами Е.Н. Никольская передала в 1985 г. в дар нашему музею большую коллекцию фотографий Толстого около 60 ед. (большинство - из архива Королева). В поисках точных и выразительных средств для раскрытия образа скульптор перебрал десятки фотографий, где Толстой изображен один и среди народа, знакомых, близких в Ясной Поляне, Крекшино, Мещерском, дер. Ивинс Московской губ., работы как любителей, так и фотографов известных тогда фирм «Шерер и Набгольц» и «Отто Ренар».
Дед Е.Н. Никольской был компаньоном Отто Ренара, фирма которого помещалась на Тверской. Это он в октябре 1909 г. вместе со своим помощником Рейнгардом по поручению фирмы снимал Толстого в Ясной Поляне. Всего было сделано 7 снимков, запечатлевших не только писателя, но и деревню Ясная Поляна: изба старого крестьянина, бывшего дворового Толстого В. Суворова, у которого останавливались участники поездки. Все они сфотографировались на память на крылечке избы вместе с ее хозяином. К сожалению, подлинники этих фотографий были переданы в Московский музей Толстого, к нам они попали в копиях. Об этой поездке рассказывает статья И. Митропольского в сборнике "Живые слова писателей - общественных деятелей" (М.1910 г.); о коллекции Никольской есть моя публикация в Яснополянском сборнике за 1976 г. и сообщение научного сотрудника ГМТ О.Е. Ершовой в Яснополянском сборнике за 1992 год.
Следует упомянуть и о картине Василия Максимовича Максимова «Нищие», выбранной из коллекции братьев Ржевских в Санкт-Петербурге в 1985 г. Известно, что живосписных жанровых картин из жизни русской дореволюционной деревни очень немного. В России мало осталось и картин любимого Толстым художника Н.В. Орлова, фотографии с которых и сейчас висят над диваном в кабинете дома писателя. В наших фондах подлинников этого художника только два: «Переселенцы» и «С войны». Из-за бедности художник вынужден был наскоро продавать картины дельцам, которые перепродавали их по высокой цене за границу.
Работы Максимова Толстой знал, видел их на выставках художников-передвижников, хотя об одной из них - «Раздел в крестьянской семье» (1876 г.) - он сказал, что «художник кажется знатоком народа лишь для интеллигенции, а на самом деле он, как и Печерский в литературе, народа и быта не знает».
Картина «Нищие» очень выразительна и ценна тем, что она написана в эпоху Толстого (1879 г.). Перед нами слепой старик и мальчик-поводырь при подходе к деревне. Они написаны со спины, но сколько безысходного горя и страдания, униженного человеческого достоинства читается в контрасте с красотой деревенского русского пейзажа. Картина не раз выставлялась в экспозиции литературного музея как яркая иллюстрация тяжелой жизни крестьян, правдиво отраженной в творчестве Толстого и наблюдаемой почти каждодневно им непосредственно на территории яснополянской усадьбы, о чем свидетельствуют многочисленные дневниковые записи, особенно последних лет. Вот одна из них от 31 июля 1905 г.: «Сидим во дворе, обедаем 10 кушаний, мороженое, лакеи, серебро, и проходят нищие, и люди добрые продолжают есть мороженое спокойно. Удивительно!!!»
Упомянутые материалы - это только часть собранных изобразительных средств жизни старой русской усадьбы конца, XIX - начала XX века, средств, которые могут быть названы сегодня. Они продолжают пополняться сотрудниками теперь уже специально созданного отдела для этой большой кропотливой и интересной работы.