Прихотливо извиваясь, течет Воря, омывая парки и сады теперь уже не существующих или заброшенных усадеб. Низменная равнина за Берлюковой пустынью богата водой. Здесь устроил свою усадьбу известный русский масон XVIII века, сенатор И.В.Лопухин, сподвижник Новикова, корреспондент Сперанского и собеседник митрополита Платона. В сущности, теперь ничего не осталось от Саввинского, кроме планировки английского парка, собственно, запутаннейшего архипелага островов, кос, перешейков, изрезанных прудами и каналами, точно заменяющих здесь прихотливо извивающиеся дорожки. Только в Озерне Голицыных под Звенигородом можно найти аналогичную планировку сада, поражающую своей неожиданностью и оригинальностью. Деревянный бревенчатый барский дом, обставленный внутри мебелью домашней работы, какими-то громадными диванами, давно уже не существует. Нет больше и дачи-шале, построенной на его месте последними владельцами. Развалился павильон на острове. Разбиты, расхищены, увезены многочисленные памятники - камни с высеченными на них надписями, как то любила эпоха сентиментализма. А когда-то Саввинское славилось. Воейков в своем стихотворном предисловии к русскому переводу известной поэмы Делиля "Сады" упоминает Саввинское наряду с Кусковом и перечисляет его достопримечательности. Целую статью посвятил усадьбе поэт Жуковский в "Вестнике Европы", причем издатели сочли нужным иллюстрировать ее гравированным, правда очень посредственным, видом главного озера и Юнгова острова на нем.
Путеводитель по Москве 1833 года также отводит Саввинскому несколько страниц восторженных описаний. Прошло с тех пор сто лет. Всеразрушающее время и хищные человеческие руки превратили Саввинское в руину; а природа, буйно разрастающаяся, затягивает осокой каналы, покрывает травой и кустарником дорожки, пепелище дома, руины павильона и места памятников.
Еще в 1923-1924 годы можно было, побывав в Саввинском, найти там любопытнейшие остатки масонской старины. Ствол поверженного дерева позволял пробраться с берега на Юнгов остров. Автор философско-моральных "Ночей" 103 был в большом почете у русских масонов - вот почему его именем назвал И.В.Лопухин один из островов своего Саввинского архипелага. Когда-то стояла здесь изображенная на гравюре урна, посвященная известному французскому поэту, писателю и мыслителю Фенелону 104, а также почитавшейся масонами госпоже Гюйон, писательнице по вопросам религиозной жизни. Однако от этой меморатив-ной урны на каменном постаменте не осталось теперь никакого следа. Еще цел был тогда через год развалившийся павильон на острове - "Храм Дружбы" - четырехугольное здание под куполом на низком барабане, прорезанном круглыми световыми люкарнами, с трехчастными окнами в стенах и четырехколонным портиком тосканских колонн, отмечавшими вход, как всегда, увенчанный треугольным фронтоном. Этот павильон, близкий к аналогичным парковым сооружениям Еготова в Царицыне, чрезвычайно живописно рисовался среди зелени густо и дико раскинувших свои ветви деревьев, отражаясь, как на картине, в зеркальной воде главного озера. Мраморная доска, вделанная в архитрав, конечно давно уже похищенная, сообщала, что этот "Храм Дружбы" был посвящен владельцем кн. Н.В.Репнину, одному из виднейших русских масонов XVIII века, владевшему под Москвой прекрасно устроенной и украшенной усадьбой Воронцово.
Природные красоты Саввинского, побудившие Жуковского написать прекрасное литературное их описание в духе сочинений Жан-Жака Руссо, не исчезли и по настоящее время; буйно разросшиеся деревья - высокие мачтовые сосны, темные ели, раскидистые березы, кое-где вкрапленные липы и густые поросли кустарника - все эти насаждения, точно нарочно подобранные по краскам и оттенкам, повторяются в зеркале вод, по которым медленно плывут отражения тающих белых облаков. Маленькие островки с высокими деревьями кажутся отягощенными растительностью, все новые и неожиданные виды открываются за излучиной пруда, за изгибом канала, за мысом островка или косой берега. Саввинское - это заглохший, запущенный русский Эрменонвиль...
Многочисленные памятники - колонны, урны, обелиски, пирамиды из тесаного камня с соответствующими вмазанными в них надписями и эмблемами, напоминающими те, что украшают масонские издания Лопухина и Новикова, были посвящены владельцем именам тех, кого почитали мистики XVIII века. В Саввинском, так же как в орловском своем имении, селе Ретяжах, поставил И.В.Лопухин многочисленные монументы, иногда кажущиеся проявлением чудачества и, кто знает, может быть, даже расстроенной психики.
Сады и острова Саввинского украшали памятники, посвященные Лейбницу, Конфуцию, Эккартсгаузену, дяде владельца масону Абр. Лопухину в виде пирамиды на пьедестале с черепом и скрещенными костями, Квирину Кульману насадителю в России ереси жидовствующих, и еще многим другим. Участь этих любопытных меморативных камней оказалась неожиданной и печальной. Часть из них употреблена была в качестве грузил на неподалеку находящихся ткацких фабриках, иные были использованы хозяйственным образом - на деревне в качестве угловых камней, держащих срубы крестьянских изб. На это дело пошел, например, памятник Эккартсгаузену - подробная надпись, ему посвященная, до сих пор может быть здесь прочитана. Другой камень, возможно, посвященный Солнцу, с латинской полустертой надписью, был положен у деревенского колодца и служит теперь для точки лопат - едва различимы на нем еще несколько награвированных некогда слов. Лишь одна памятная плита, глубоко вросшая в землю, осталась в парке Саввинского - это камень, посвященный Квирину Кульману на одном из наиболее живописных островков. "Остановись, прохожий, и вздохни о страдальце" - гласит надпись в духе чувствительных веяний, столь типичных для рубежа XVIII-XIX веков.
Саввинское, с его монументами, с его библиотекой оккультных книг, собранных И.В.Лопухиным, известным автором масонского катехизиса и не менее известного сочинения "Духовный рыцарь", по-видимому, тоже переводчика многих иностранных мистиков, находится в районе ряда масонских имений. В ближайшем соседстве, на слиянии Вори с Клязьмой, лежат Глинки знаменитого "чернокнижника" петровского времени гр. Я.В.Брюса, неподалеку сравнительно находятся и Гребнево поэта Хераскова, и Авдотьино Новикова, виднейшего деятеля русского просвещения и неутомимого издателя масонских книг. В Авдотьине, в церковной ограде, сохранилось надгробие другого близкого Новикову и Лопухину русского мистика - Гамалеи, чей небольшой портрет сохранился в музее Нового Иерусалима.
Немногие остатки былой старины среди чудесного ландшафта, описание Жуковского, стихи и статья Воейкова в "Новостях литературы" за 1825 год, гравюра в "Вестнике Европы" - из этих кусочков рисуется облик интереснейшей масонской подмосковной
Здесь Юнг и Фенелон.
Вдали кресты, кладбище
Напоминают нам и вечное жилище,
И узы жизни сей ...
Многообразны и причудливы были эти "узы жизни". Усердный читатель "Эмиля", "Новой Элоизы" или "Contract Sociale" Руссо, "Systime de la Nature" барона Гольбаха, высоко чтивший Карамзина, И.В.Лопухин воспринял у них ту натурфилософию, ту склонность к сентиментализму, которая определяет настроения и вкусы людей конца XVIII века. Чисто внешне сказалась она в желании так или иначе проявить свои гуманные, человеколюбивые чувствования, гармонически согласованные с извечными законами природы. Так появились в садах Саввинского и Ретяжей памятники и меморативные плиты. Враг кровопролития и тем самым кровавого завоевателя Бонапарта, сенатор Лопухин отметил и это событие оригинальными монументами в своем орловском имении. Вряд ли узнал когда-либо Наполеон, что слава его навеки погребена по сторонам дерева на берегу пруда в Ретяжах под двумя камнями при церемонии, едва ли не кажущейся теперь недостойнейшей буффонадой. Быть может, до сих пор лежат в Ретяжах, неподалеку от гранитного монумента "Благочестию Александра I и Славе доблестей Русских в 1812 году", эти камни с надписями. На одном - в виде кресла - высечено: "19 марта 1814 г. Взят Париж", на другом - грубом и неотделанном - "И память вражия погибла с шумом".
Действительно, слава Наполеона или, вернее, славушка, gloriole, как ее характеризует сенатор, погибала в Ретяжах с шумом. Хозяин бросил на камень горсть пеплу и произнес сакраментальные слова: "Слава твоя прах и в прах возвращается", - ракета прорезала темноту полуночного неба, подав сигнал к пальбе из мортир. Ничего, верно, не понявшие в этой странной церемонии крестьяне получили 500 крестиков, а съехавшиеся по ^специальному приглашению окрестные помещики, верно, скрыли недоуменную улыбку за яствами деревенского стола. Кто-то из них сохранил пригласительный билет с колоритным текстом: "Сегодня майя 9-го в селе Воскресенском, Ретяжи тож, по силе помочи деревенской, погребается во прах свой слава Бонапартова. Хозяева просят сделать им и себе честь и удовольствие порадоваться на могилу. Погребение будет по-полуночи в 12-м часу на берегу пруда, за плотиною возле сиденья, что с надписью о пленении Парижа".
Различны и многообразны были чудачества русских помещиков. Дворня графа Скавронского хозяином-меломаном приучена была говорить речитативом; Демидов, расставив голых мужиков в партере своего сада на место статуй, отучил дам рвать его цветы, а барон Боде при жизни разработал торжественный ритуал своих похорон, предварительно превратив свой загородный дом в какое-то мрачное подобие Соловков.