Неизвестный Остров

Напечатано: Архив наследия – 1999. Сборник статей. М., 2000. С. 126-157.

К югу от Москвы, в селе Остров Ленинского района сохранились остатки некогда знаменитой усадьбы. Теперь для ценителей русской архитектуры и даже большинства специалистов это название ассоциируется только с сохранившейся здесь церковью Преображения, однако в эпоху своего расцвета это был один из самых обширных усадебных комплексов Подмосковья. В его дворцово-парковый ансамбль входило около полусотни зданий и сооружений, скомпонованных по функциональному признаку в несколько групп, или (как писали в документах того времени) – “дворов”. Как ни странно, до сих пор не опубликовано ни одной работы, посвященной усадьбе Остров как архитектурному ансамблю. Новые данные об этом комплексе собраны в 1989—1990 гг. при разработке проекта благоустройства воссоздания.

История владения.

До конца 17 в. село Остров было дворцовым, а затем до 1727 г. принадлежало А. Д. Меншикову. В 1753 г. (16 апреля) оно было в числе прочих приписано к „комнате” великого князя Петра Федоровича. 27 октября 1765 г. село было пожаловано графу Алексею Григорьевичу Орлову, позже получившему почетное прозвание – Чесменский. Первоначально это пожалование оформили как обмен более ценной вотчины на менее ценную (с. Ильинское Серпуховского уезда), однако 3 февраля 1767 г. Екатерина II повелела отдать село Остров „без всякого зачета”. В пожалованном имении помимо Острова состояли: село Беседы, приселки Ощерино и Ириненское, а так же деревни Прудище (Орлова), Андреевская и Богдановская. Население имения насчитывало по 3-й ревизии около 1500 крестьян. Очевидно, что сразу же после пожалования имения его новый хозяин начал приводить в порядок свое владение. Строительный сезон 1767 года граф Орлов имел возможность провести в Москве (он был депутатом комиссии по составлению нового Уложения) и, следовательно, мог лично следить за работами. 12 июля 1767 г. было возбуждено дело о переосвящении приделов церкви Преображения. Вероятно, к тому времени самые неотложные работы уже подходили к концу. 8 сентября того же года усадьбу Остров посетила Екатерина II. В её присутствии были освящены приделы церкви Преображения. Несколько позже „в покоях” состоялся дружеский обед на 22 персоны. Он описан в камер-фурьерском журнале за 1767 год1 однако, смысл этого события лучше всего раскрывается в датированной тем же 8-м сентября записке, адресованной директору Кабинета Олсуфьеву: „Адам Васильевич! Прикажи сделать золотой кубок тысячи в две с моим медальоном и подписать так, как в старину подписывали, что оный кубок мною пожалован… Алексею Орлову на новоселье в село Остров... Екатерина”2.

15 сентября того же года граф Орлов принимал в своей усадьбе великого князя Павла Петровича, причем был обед „в доме графа”3. Однако после своего воцарения, император Павел І выслал графа Орлова-Чесменского за границу, а имение Остров отобрал в казну.

По восшествии на престол Александра І граф Орлов получил разрешение возвратиться на родину (отправлено 22 марта 1801 г.). Имение Остров было ему возвращено, после чего он владел им до своей смерти, последовавшей 24 декабря 1807 г.

Единственная дочь графа Анна первоначально активно занималась делами усадьбы и часто жила здесь, но после 1821 г. о её пребывании в прежде любимой „подмосковной” ничего не известно. В 1837 г. (11 августа) она продала имение в казну4. Императора Николая І фактически принудили к этой покупке, сказав, что это владение - родовое имение московских государей и что его выкуп является „делом чести“. В результате император, хотя и дал согласие на покупку, но не пожелал присоединить Остров к своим личным имениям, а передал его в ведение Министерства Государственных имуществ. При этом имение было разделено на несколько частей. Главный дом усадьбы был „назначен“ для временного проживания членов царской семьи, но в этой функции ни разу не использовался. Другая часть комплекса была предназначена для временного размещения воинских команд. По назначению эта часть также почти не использовалась, и лишь однажды, летом 1839 года, сюда выводились воспитанники Константиновского межевого института. Третью часть имения использовали для размещения писарского училища, на базе которого в 1844 году было развернуто егерское училище, функционировавшее здесь до 1859 года. В начале 1850-х гг. часть земли усадебного сада передали крестьянам села Остров для размещения жилых кварталов села. В 1867 году часть зданий усадьбы проданы с публичных торгов на слом и своз. В 1870 году оставшаяся часть усадьбы пожалована духовному ведомству для устройства богадельни для „белого“ духовенства.

Ландшафт

Местность, в которой расположена усадьба, типична для Подмосковья. Слегка всхолмленная равнина пересекается долинами реки Москвы и ее притоков. Большие открытые пространства полей и лугов перемежаются со значительными лесными массивами. Градостроителям прошлого такая ситуация всегда представлялась удобной для поселений любого типа, что подтверждается наличием в ближайших окрестностях нескольких населенных пунктов с весьма древней историей.

Холм, на плоской вершине которого расположены село Остров и его усадьба, далеко выдается в пойму реки Москвы при впадении в нее незначительной речки Борженки или Береженки. Река Москва протекает к востоку от холма, а речка Береженка обтекает его с севера. Считается, что в древности река Москва подходила к подножию самого холма, однако уже при Орловых река (так же, как и теперь) протекала от его подножия метрах в восьмистах. Расположенные здесь луга большею частью были заливными. Речка Береженка также не подходила к самому подножию холма, оставляя перед ним небольшой участок с серповидным прудом, может быть, это расширенная и подпруженная старица этой речки. Сам холм вытянут с северо-востока на юго-запад, а высшая точка находится на северо-восточной оконечности. Склоны, обращенные к реке Москве и пруду, довольно крутые, а прочие весьма отлоги.

С глубокой древности к этому холму подходили две дороги. Одна из них шла от Москвы прямо с севера через Коломенское — Беседы, а другая — через село Мисайлово. Первая была более короткая и древняя, но не во всякое время года доступная, так как на некоторых отрезках проходила по заливным лугам. Вот почему село Остров стали отстраивать вдоль другой, Мисайловской дороги, которая подходила к холму с юго-запада.

Церковь Преображения и история усадьбы в 17 века

Шатровая церковь Преображения на самой высокой точке Островского холма была построена не позже первой трети 16 в. Более чем сорокаметровый объем, поставленный над 20-метровым склоном, уже стал привычной доминантой окрестностей, и с этим пришлось считаться всем архитекторам, работавшим здесь. В 18 в. (скорее всего в 1767 г.) значение этой доминанты было усилено устройством новой, более высокой барочной главы с новым же крестом простой формы. В том же 1767 г. были переосвящены приделы церкви. В „доношении“ св. Синоду из Московской духовной консистории по этому поводу говорится: „Минувшаго Июля 12 дня сего года поданным в Московскую Духовную консисторию дому Генерал Адьютанта лейб гвардии Преображенскаго полку премъер маиора и ордена святаго Александра Невскаго кавалера Графа Алексея Григорьевича Орлова служитель ево Егор Кордюков прошением объявил: в подмосковной Господина ево вотчине Московскаго уезда Пехрянской десятины в селе Острове имеется церковь каменнаго здания во имя Спаса Преображения Господня з двумя каменными по двум сторонам приделами, и оныя приделы находятся без иконостасов, а в настоящей церкви иконостас хотя и имеется но с давняго построения во многих местах обветшал. А <…> предписанной господин ево имеет намерение и желает по объявленной настоящей церкви и в двух приделах иконостасы построить новыя и наименованием в приделах с правой Великомученицы Екатерины, с левой стороны безсребреников и чудотворцев Кира и Иоанна <…> докладывано Августа 31 дня 1767 года“5. Это переосвящение приделов сообщило ансамблю мемориальный характер.

Другим фактором, вероятно, повлиявшим на облик усадьбы Орловых, была планировка предшествующей царской резиденции 17 в. В выписи из писцовых книг Московского уезда письма и меры стольника Ивана Афросимова да подъячего Ивана Васильева 183, 185 и 186 гг. (1675, 1677 и 1678 гг.) сказано: „В селе Остров Государев двор, по мере две десятины без трети, в селе ж Государева два сада, по мере одного семь десятин без чети, а другого две десятины без трети, в Острове ж Государев конюшенный двор, по мере земли десятина с третью <…> в селе ж Государево гумно, а под тем гумном земли полдесятины“. Десятиной в то время назывался участок земли размером 80 на 30 сажен (1,12 га) . Площади господского и государева двора весьма схожи, площади большего из садов в обоих случаях совпадают, а другого — сопоставимы, так же, как и площади остальных названных объектов. Из этого, возможно, следует, что эти компоненты усадебной планировки восходят по крайней мере к 17 веку.

Господский двор и парк

Название „господский двор“ многократно встречается в документах об Острове и, вероятно, было для этой усадьбы устоявшимся понятием, не вполне адекватным общепринятому. В данном случае под этим наименованием подразумевается комплекс из четырех дворов различного назначения, построенных, очевидно, в разное время, хотя и связанных между собой функционально6. Здесь было два собственно господских двора – старый и новый, а также кухонный двор и двор для духовенства. К кухонному двору примыкали оранжерея и ананасная теплица. С трех сторон весь этот комплекс окружен парком, а с четвертой юго-западной стороны – плодовым садом. Необычно центральное расположение кухонного двора в центре комплекса. Это исключало свободный проезд через его центр. Композиция приобретала “затягивающий” характер, когда всякий гость усадьбы, следовавший к главному усадебному дому, вынужден был приближаться к нему постепенно, по спирали, для чего было необходимо обогнуть двор для духовенства, проехать через старый господский двор и, развернувшись в нем, проследовать в курдонёр нового господского дома — с тем, чтобы по длинному серповидному пандусу подъехать, наконец, к парадному подъезду. Все это было, быть может, и не совсем удобно, но давало впечатление большой торжественности при малых размерах зданий и небольшой площади курдонеров.

В функциональном отношении такое положение кухонного двора было удобно тем, что давало возможность обслуживать каждый из трёх оставшихся дворов отдельно или в любом сочетании. В композиционном же отношении такая планировка приводила к тому, что у комплекса все четыре фасада были репрезентативны, и в окружающую комплекс зелёную зону выходили фасады только наиболее „видных“ зданий.

Старый господский двор

Под этим названием мы понимаем зафиксированный на генплане 1830-х гг.7 комплекс зданий, компактно располагавшийся у юго-западного угла церкви Преображения и состоящий из разновеликих, но ориентированных строго по сторонам света корпусов, составляющих каре размером 94х57 метров. Окаймляющие этот двор корпуса помечены на упомянутом генплане номерами от 30 до 35. Восточную, обращенную к крутому обрыву, сторону двора занимает корпус под № 32, некогда бывший, несомненно, главным домом усадьбы. Северную сторону каре образуют корпус № 30 и каменная стена с воротами, а южную – корпус № 31 и также стена с воротами. С запада граница двора фиксируется флигелями 33 и 35 с проездом между ними. С наружной (то есть Западной) стороны двора к этим флигелям примыкают разновеликие и, вероятно, разновременные пристройки (№ 34 – к северному и без № - к южному).

Важная и, вероятно, датирующая особенность курдонёра, образованного этими корпусами, - его вытянутость по главной оси от главного въезда во двор к главному дому. Даже при малых размерах сооружений это создает впечатление большой торжественности, но одновременно и большой затесненности. Поэтому парадные дворы такой планировки, довольно обычные в начале 18 в., к середине того столетия вышли из моды.

„Опись господскому строению, находящемуся в Островской волости, принадлежащей Ея сиятельству графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской“, составленная около 1835 г.8 позволяет несколько пополнить знания об этом комплексе: „…30. Флигель деревянный на фундаменте из белаго камня крыт тесом в длину 14 саж. 1 арш. В ширину 5 саж. 1 арш.“ 31. Флигель деревянный на фундаменте из белаго камня крыт тесом в длину 8 саж. 1.1?2 арш. в ширину 5 саж. 32. Флигель деревянный на фундаменте из белаго камня крыт деревом в длину 13 саж. 1/2 арш. В ширину 5 саж 1/2 арш. 33. Флигель деревянный на фундаменте из белаго камня крыт деревом в длину 10 саж. В ширину 4 саж. 34. К коему [флигелю] пристроен ещё деревянный флигель на фундаменте из белаго камня крыт деревом в длину 6 [, а в] ширину 7 саж. 35. Флигель деревянный на каменном из белаго камня [фундаменте] крыт деревом в длину 10 в ширину 4 саж. к нему пристроено два сарая и погреба деревянныя в длину 6 [, а в] ширину 4 саж.“

Благодаря указанным здесь размерам и другим данным можно расшифровать нумерацию зданий из другой описи того же имения9. Номера соотносятся следующим образом: 33-3, 31-2, 32-4, 33 и 34-7, 35-6. Приведём два наиболее интересных фрагмента второй описи: „2 [то есть 31. – М.Е.] Корпус деревянный, одноэтажный, на каменном фундаменте, крытый тёсом, с подвалом каменным, длиною 8 1/2, а шириною 5 сажен <…>6. Корпус деревянный, одноэтажный на каменном фундаменте крытый тёсом при оном погреб и квасоварня длиною 20 и шириною 4 сажени, в квасоварне два котла медныя и две ендовы тоже медныя“10. Данные об этажности остальных зданий отсутствуют: очевидно, они тоже одноэтажные. Нет и данных о наличии подвалов, может быть, их под остальными зданиями и не было. Весь комплекс, как видим, весьма скромный.

Попробуем мысленно наполнить его людьми. Такую возможность дают нам скупые записи в камер-фурьерском журнале за сентябрь 1767 г. Там сказано: “8-го числа, в субботу, в день праздника Рождества Пресвятыя Богородицы, <…> в начале 9-го часа ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО соизволила иметь отсутствие из села Коломенскаго в село Остров <…> и не доезжая вышеупомянутого села вёрст 5-ти, встретил ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО Граф Алексей Григорьевич и приносил ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейшее своё поклонение; при том множественное число находилось Его Сиятельства крестьян, которые нарочно ожидали и, стоя по обеим сторонам, с радостью восклицали “виват”. По прибытии ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА в помянутое село, шествовала в дом Его Сиятельства, где ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО у крыльца встречали Их Сиятельства Графы Иван Григорьевич, Алексей Григорьевич и Владимир Григорьевич Орловы со своими свойственниками; и соизволила ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО проходить в покои. Побыв несколько, следовала в церковь Преображения Господня; при входе в оную встретили ЕЯ Величество Преосвященный Архиепископ Амвросий Крутицкий, Святотроицкой Лавры Архимандрит Платон, Боровского монастыря Архимандрит же Адриян и Угрешского монастыря Игумен с соборными священниками, в облачении (которые в то время для освящения двух приделов находились) и в то же время началось освящение. <…> По окончании освящения началась, как в большом, так и в новоосвящённых двух приделах Божественная литургия… По окончании Божественных литургий, ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО из церкви следовала обратно в покои, где и обеденное кушанье изволила кушать в 22-х персонах. При столе находились следуюшия персоны: 1) Преосвященный Архиепископ Амвросий Крутицкий. 2) Святотроицкой Сергиевой Лавры Архимандрит Платон. 3) Боровскаго монастыря Архимандрит Адриян. 4) Угрешскаго монастыря Игумен. 5) Статс-Дама Графиня Марья Андреевна Румянцова. 6) Фрейлина Анна Степановна Протасова. 7) Его Сиятельство Граф Кирил Григорьевич Разумовский. 8) Его Сиятельство Князь Пётр Иванович Репнин. 9) Его Сиятельство Граф Иван Григорьевич Орлов. 10) Его Сиятельство Граф Владимир Григорьевич Орлов. 11) Его Превосходительство Сергей Матвеевич Козьмин. 12) Камергер Григорий Никитич Орлов. 13) Камер-Юнкер Сергей Алексеевич Всеволожский. Прибывшие из Москвы: 14) Анна Никитична Нарышкина. 15) Авдотья Наумовна Зиновьева. 16) Его Сиятельство Граф Яков Александрович Брюс. 17) Его Сиятельство Князь Вяземский. 18)Его Превосходительство Николай Иванович Зиновьев. 19) Камер-юнкер Всеволод Алексеевич Всеволожский. 20) Иван Фёдорович Реслейн. 21)Полковник Долгоруков. 22) Того дома хозяин, Его Сиятельство Граф Алексей Григорьевич Орлов.

В продолжении того стола играла музыка егерской команды музыкантами в рога. При окончании стола пили здоровья: 1) ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, зачинал Его Сиятельство Граф Алексей Григорьевич большим серебряным кубком. 2) ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила зачать здоровье пить того дома хозяина. 3) ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО вторительно изволила зачинать здоровье пить Его Сиятельства Графа Ивана Григорьевича Орлова.

По окончании стола ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила с кавалерами забавляться в шахматы, и между тем на поле продолжалась псовая охота.
Пополудни в 6-м часу ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО изволила предприять отсутствие обратно в село Коломенское, и перед тем засвидетельствовала хозяину Высочайшее Своё удовольствие…»

Отметим известие о том, что “ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила с кавалерами забавляться в шахматы”. Несмотря на то, что императрица умела играть в эту игру, при дворе у неё, как и повсюду в то время, основной забавы были карты.

Здания этого небольшого комплекса были разобраны в разное время. На плане, выполненном в 1851 г. М. И. Ивановым,11 видно, что к этому времени сохранялись только строения №№ 32, 33 и 34 (№№ по 7). Из экспликаций к этому плану, одна из которых перенесена на него с неизвестного нам плана 1849 года, а другая составлена в 1852 году, видно, что в это время здесь, в строениях 33 и 34 была сельская больница. Из одной приписки к этому плану можно случайно узнать, что в это время здание №32, бывшее некогда главным домом, носило название „Чесменский флигель“. На карте Москвы и окрестностей, изданной геодезическим комитетом ВСНХ СССР в 1927году, (л. N-37-16-Б М=1:50000) на этом месте ёщё показано какое-то строение. На более поздних выпусках этой карты его нет.

Хозяйственный, или кухонный, двор

Самым важным зданием в этой части усадебного ансамбля была господская кухня, про которую в описях усадьбы говорится: “…36.Каменный флигель на фундаменте из белаго камня крыт железом в длину 14 саж. в ширину 6 саж”12 и (в другой описи) “…Корпус каменный, одноэтажный, с двумя подвалами крытый железом длиною 14, а шириною 6 сажен”13. Сохранившийся план этого здания 14 даёт несколько другие размеры, однако его при его изучении, прежде всего, бросается в глаза не это различие, а некоторые особенности самого плана, наводящие на мысль о сложной строительной истории этого сооружения. Так, например, его центральная часть (12,25 на 12,45 м) весьма напоминает типичный план жилого дома середины 18 в., а его крылья кажутся пристроенными в разное время.

Южнее этого здания, прямо по оси нового главного дома усадьбы Орловых стояла оранжерея. О ней в описях усадьбы сказано: “…41. Оранжерея каменная, на фундаменте из белаго камня, крытая деревом в длину 24 саж. 1 арш. в ширину 7 саж. 1 1/2 арш.”15 и (во второй описи) “ <…> 3. Аранжерея каменная с пристенком, крытая тёсом длиною 24, а шириною 5 сажен16”. Это здание одной стороной выходило на кухонный двор, а другой в “воздушный или фруктовый сад с плодовитыми деревьями и именно: разных сортов яблонями, вишнями, смородиною крыжовником и малиною, окружённый с двух сторон каменною оградою, а с третьей примыкающей к аранжереи деревянным забором”. В этом саду была ещё одна оранжерея, которая в документах описана так: “42. Оранжерея каменная на фундаменте из белаго камня крытая деревом в длину 20 саж. 1 арш. в ширину 2саж. 2 арш.” и “4. То же каменная без пристенка, крытая тёсом длиною 21, а шириною 2 1/2 саж.” Во второй из этих описей есть и перечень произраставших здесь „дерев“: “Во оных деревьев: Померанцовых в кадках 12, в горшках 61. Лимоновых в кадках 5, в горшках 61. Персиковых ранжевых в грунту 5, в кадках 68, простых в кадках-13, арабских в кадках <…>, красавица в кадке 1, венусов в горшках 25, простых в горшках 63. Абрикосовых в грунту 5, в кадках 20, в горшках 10. Груши. Духовой в кадках 47, в горшках 10. Бонкретье в кадках 80, в горшках 6, [бонкретье] же французской в горшке 1. Гливы в кадках 23, в горшках 4, бланковой в кадках 12, в горшках 18. Тонковетки в кадке. Сахарной в кадке 3, в горшках 3. Гром Мадам в кадках 5, в горшках 1. Скороспелой в кадках 8. Самсоновой в кадках, в горшках 10. Виноградной в кадке 1. Баргамотной репчатой в кадках 17, в горшках 1. Мушкатной в горшках 2. Баргамотной французской в кадках 3. Колбосной в кадке 1. Сливы жёлтой французской в кадках 38, в горшках 228. Вендерки в кадках 3, в горшках 30. Французской красной в кадках <…> в горшках 24. Красной Арангольт в кадках 2. Вишни. Шпанской в кадках 2, в горшках 92. Бигари в горшках 6. Белой в горшках 5. Майской 5. Яблоней королевских в кадках 8, в горшках 3. Белых наливных в кадке 1. В горшке 1. Лавровых дерев в кадках 2. В горшках 29”.

Новый господский двор Орловых

О главном доме усадьбы Орловых сейчас известно гораздо больше, чем об остальных её зданиях. Это объясняется не только тем, что найдены его поэтажные планы17 и описания, но и тем, что до самого недавнего времени сохранялись многие фрагменты его внутреннего и внешнего убранства (окна, двери, балясины панели и т.д.). Их использовали при строительстве в 1868—1870 гг. архиерейских палат в Николо-Угрешском монастыре. При реставрации этих палат они были обмерены, и хотя впоследствии здание сгорело, но его обмеры сохранились, что позволяет сделать реконструкцию как этого здания, так и дворца Орловых в усадьбе Остров. Предоставим слово документам: „Дом 2-х этажный, длиною 14 1/3 саж. шириною 9 саж 1 10/16 арш. нижний этаж каменный, с наружи оштукатурен, верхний этаж деревянный снаружи обшит тёсом, покрыт листовым железом с окраскою зеленою краскою, с двумя громовыми отводами, вокруг дому крытая галерея, с нижними каменными колоннами, [а] во 2 этаже на деревянных колоннах, равно крытая. Галерея обнесена кругом деревянными болясами, со стороны саду со оных галерей деревянные лестницы, и от оных по покатости горы из белаго камня лестница с железными решетками, вокруг дому по крыше желоба и водосточныя трубы выкрашены из масла белою краскою. Вокруг дому тротуар шоссе с каймою из белаго камня, при входных дверях 4 крыльца со ступенями из белаго камня. Во оном корпусе с левой и правой стороны под комнатами значущими[ся] по плану под литерами А и А* со сводами подвалы с наружными крытыми лестницами для входу. Парадные сени с дубовою деревянною под лак лестницею во 2 этаж. В сенях пол выложен из Гжельской лещади. В середине [дома] во всю длину коридор, [в котором] пол выслан из белой 3/4 аршина лещади, от левой стороны в коридоре задняя деревянная лестница ведущая во 2-й этаж. По оному этажу комнат 10-ть, в одной из оных комнат под литерою В дощатые перегородки, все оныя комнаты оштукатурены. В оных комнатах полы простыя дощатыя. В одной из оных комнат под литерою С пол выслан из гжельской лещади. Печей галанских изращатых с ленточками, с железными приборами, топочными и трубеными дверцами с тарелками и вьюшками чугунными <…> 8-мь, камин кирпичный 1. Дверей однопольныхъ и створчатых с нако[.?.] и просветом с железными коробчатыми замками выкрашенных тёмным диким из масла колером ‹...› однопольных 12-ть. Створчатых 6. В окнах рамы дубовыя подымныя зимния и летния о 12 стёклах. Оныя рамы не крашены Рам 36-ть. Внутренных просветов 6-ть.

2 этаж.

В оном этаже комнат 12-ть. Стены оклеены обоями, потолки оштукатурены, во всех комнатах около стен филёнчатыя дубовыя некрашенныя панели. Печей голанских изращатых с медными приборами с тарелками и вьюшками чугунными 9. Камин 1. Дверей створчаттых филёнчатых дубовых некрашенных с медными коробчатыми замками –створчатых 19, однопольных 5. Рам дубовых подъёмных зимних и летних о 12 стёклах, снаружи [снабжённых] ставнями –44. Во всех комнатах полы сосновыя клеёныя. В коридоре лестница на чердак. По чердаку кирпичныя боровья, в оных <…> дверки железныя и вьюшки чугунныя”18.

Из приведённых материалов видно, что исчезнувший дворец представлял собой явление “выходящее из ряда вон”. В самом деле, где ещё найдётся в русской архитектуре пример усадебного дома, окружённого со всех четырёх сторон двухъярусной галереей тосканского ордера? Да и открытые лестницы, спускающиеся на землю со второго яруса галереи (при полноценном первом этаже с высоким цоколем) встречаются не часто. Правда, подобный тип здания (полностью или частично окружённый двухъярусной галереей) в то время активно разрабатывался на юге тогдашней России, где у него был явный прототип в виде жилища богатого казака. В то время (и даже значительно раньше) уже не был редкостью двух этажный каменный курень, окружённый двухъярусной галереей (иногда уже и крытой), однако Орлов вряд ли мог знать о подобных постройках, и появление подобного здания в Острове, вероятно, надо связывать с теми впечатлениями, которые граф получил в своих заграничных “путешествиях”.

Этот дом использовался по назначению до продажи имения в 1837 г. Министерству Государственных имуществ, после чего около тридцати лет фактически пустовал. В 1867 г. дом, вместе с кухонным флигелем и парковой оградой был выставлен на публичные торги для продажи “на своз” (то есть без земли, с обязательством покупателя разобрать постройки и очистить место в оговоренный срок). Покупателем оказался соседний Николо-Угрешский монастырь. Он немедленно начал разборку дворца. Финансовый результат этой операции так порадовал братию, что данные об этом включили в “Исторический очерк Николаевскаго-Угрешскаго <…> монастыря”19. Приведём фрагмент из этого сочинения: “Вот материал извлечённый из оных [построек]:
Кирпичу 500 тыс. Стоимость…………………………………………7500р.
Камня белаго 6000 шт………………………………………………….1200р.
Дубовых дверей, панелей, косяков и пр. ………………………………600р.
Лещади половой и изразцов на………………………………………….100р.
Около 80 кубик. буту и лому на………………………………………...600р.
Дом: стены, балки, накаты, полы на …………………………………..1000р.
[Итого:]………………………………………………………………...13000.” Всё это - при покупке дома всего лишь за 2500 рублей.

Здание архиерейских палат, выстроенное из части этого материала, ни по планировке, ни даже по габаритам не имело ничего общего с домом графа Орлова Чесменского. Однако в этом сооружении всё же отразился тип предшествующего сооружения: двухэтажный дом – блок, окружённый двухъярусной галереей. Палаты простояли без всякого ремонта около 100 лет и, тем не менее, находилось в довольно удовлетворительном состоянии. Косвенно это свидетельствует о том, что необычная конструктивная схема дворца Орловых показала свою жизнеспособность. Почему же тогда подобный тип здания нигде не был позднее повторен? Может быть, ответ следует искать в полуопальном положении Орловых, а также в “хозяйственном” характере самой усадьбы, в которой, кроме близких родственников, почти не бывало гостей. Может быть, сыграло роль довольно необычное местоположение дома, которое обеспечивало исключительные по красоте виды со всех четырёх сторон, чего редко удавалось достигнуть, хотя к этому, разумеется, стремились. Кстати скажем здесь несколько слов и о тех видах, которые открывались с галерей в Острове. Расположенный на склонах парк обтекал усадебный холм с трёх сторон. В документах 19 в. этот парк всегда именовался английским, однако это определение применимо к парку усадьбы Остров только с некоторыми оговорками. Правда, здесь есть значительные участки, идеально подходящие под такое определение. Такова, например, северная часть парка, располагавшаяся около церкви Преображения. Там у подножия холма сохранился небольшой пруд неправильной формы и через протоки, соединявшие его с речкой Береженкой, были переброшены “два каменных моста с железными перилами”20. Такова же и южная часть парка, где множество дорожек, проложенных в разных направлениях по склонам, предоставляют бесконечное количество разнообразных прогулочных маршрутов на сравнительно небольшой территории. Однако планировка части парка, непосредственно примыкающая к главному дому, носила совершенно иной характер. При первом взгляде на генеральный план усадьбы21 даже кажется, что эта часть парка спроектирована как регулярная. Все элементы регулярной планировки здесь как бы налицо. Композиция этой части парка строится на пересечении двух осей. На перекрестье поставили новый господский дом. По одну его сторону располагается симметричный курдонёр, а по другую, на крутом склоне, – партер. Партер чрезвычайно прост: на площадку в его верхней части, по оси главного дома, спускаются его лестницы и от неё „по покатости горы“ отходят две симметричные серповидные дорожки, которые соединяются внизу. Их пересечение - на оси главного дома - отмечено площадкой с беседкой. Эти две дорожки образуют фигуру, близкую к эллипсу. Однако эта фигура выглядит нарисованной от руки, и это нельзя считать графическим дефектом чертежа, ибо его графика ювелирно точна. К тому же и натура показывает, что рельеф здесь не был подрезан “под шнурок”, как это было принято в регулярных садах предшествующей эпохи.

Есть ещё один чрезвычайно интересном элемент плана, воссоздаваемый, правда, с некоторой натяжкой. На генплане усадьбы 1851 года22, изображающем партер перед главным домом уже сильно заросшим и утратившим свои границы, показана довольно большая (около 16 метров в диаметре - если верить масштабу) беседка, которая находилась у правой границы партера, примерно на середине склона. Беседка эта, безусловно, существовала в 1835 году, ибо она включена во все известные нам описи имения, но по неизвестным причинам не показана на планах того времени. Если предположить, что её место на генплане усадьбы указано совершенно верно, придётся признать, что её композиционная роль в ансамбле усадьбы заключается в трансформации почти идеально симметричной композиции в подчёркнуто асимметричную, однако так, чтобы каждый мог видеть, как из регулярной композиции сделана свободная! Этот прием необычен для своего времени и как бы предвещает конструктивизм.

Необычна и композиция парка в целом. Здесь принципиально иначе, чем обыкновенно, взаимодействовали элементы ландшафтной архитектуры и произведения зодчества. Разумеется, и в дворцово-парковых ансамблях предшествующих эпох усадебные здания неразрывно связаны с композицией парка. Но, обычно ландшафтная часть и чисто архитектурная хотя и взаимодействуют друг с другом, дополняют и обогащают друг друга, но внутри себя композиционно уравновешены и самодостаточны. Можно убрать одну их этих составляющих ансамбля и, хотя общее впечатление, разумеется, обеднится, однако ансамбль как целое не перестанет существовать. Дворцово-парковый ансамбль в Острове скомпонован иначе. Выше говорилось, что новый главный дом усадьбы был построен позже всех остальных зданий, составляющих “господский двор”, и поэтому оказался на периферии этого комплекса. Чтобы повысить роль нового главного дома в ансамбле усадьбы, необходимо было как-то уравновесить её старые здания, расположенные к северу от него, и, прежде всего, огромный объём церкви Преображения. Между тем, комплекс зданий усадьбы, к этому времени, отличался уже редкой полнотой, и с функциональной точки зрения дополнять его было уже почти нечем. В этих условиях неизвестный нам, мастер, создавший этот ансамбль, решил использовать приём, который позже стал называться динамической симметрией масс. Массы он набрал, организуя ландшафт с зелёными насаждениями вокруг немногочисленных беседок и других садовых “затей”, развёрнутых на склоне усадебного холма к югу от главного дома. Вот как в документах того времени описываются созданные для этой цели садовые постройки: “…Три беседки деревянныя на каменном фундаменте крытыя железом и четвёртая беседка колонная тоже крытая железом. В оных беседках диванов обитых ситцем 19, к ним подушек ситцевых 26. При одной беседке фигур лепных изображающих китайцев 8.”23 К этому надо добавить, что самая большая беседка, была поставлена на расстоянии 72 саженей от главного дома усадьбы -то есть на таком же расстоянии от него, как и церковь Преображения и как бы симметрично ей. Диаметр этой беседки (по генплану 1851 года) был около 11 саженей и, таким образом, их объёмы сопоставимы.

Конный двор

“Грязные” хозяйственные заведения усадьбы были отнесены на значительное расстояние к югу от господского дома и скомпонованы в несколько “дворов”. Сюда ведёт частично сохранившаяся вековая липовая аллея. Прежде она начиналась от ворот старой меншиковской усадьбы и, вероятно, была частью композиции ещё этого усадебного комплекса. Пройдя мимо главного дома усадьбы, выстроенного Орловым, и оставляя слева от себя парковую зону усадьбы, а справа – “плодовитый” сад, аллея подходила к “производственной зоне” усадьбы и здесь, на границе, делала маленький зигзаг. На первый взгляд кажется, что он не связан с общей планировочной схемой усадьбы и не может быть объяснён особенностями рельефа (в этом месте местность довольно ровная). По всей видимости, его породили особенности социального мышления, той эпохи, когда наличие подобного “останавливающего” элемента было вполне достаточно для того, чтобы никто без специального приглашения за него не переступал и не попортил находившиеся за ним в парковой зоне усадьбы в беседках, ситцевые диваны.

За „зигзагом“ аллея (снова спрямлённая) подходила прямо к въездной башне конного двора, оставив правее конторский и скотный дворы. Ворота ныне заложены, но башня сохранилась - как и корпуса слева и справа от неё. В правом (западном) корпусе первоначально располагалась конюшня, а в левом – каретный сарай и жилые помещения. Суровой простотой веет от фасадов этих сооружений, изначально почти не имевших какого-либо декора. Только мощный вынос простого карниза въездной башни, дающего сложную тень на предельно упрощённые триглифы и метопы, да простая рустовка нижней части стен и чёткий ритм полуциркульных окон без наличников и создают запоминающийся образ этого сугубо утилитарного сооружения. В таких простых и монументальных формах в Москве работали иногда, пожалуй, только члены клана Жилярди (тесно связанные с семейством Орловых). Такое предположение, однако, противоречит сложившейся литературной традиции.

Обычно в сочинениях по истории коннозаводства, указывается, что ещё во время войны 1768--1774 годов и сразу после неё (во время мирной конференции) граф Орлов-Чесменский приобрёл 30 арабских жеребцов и 9 кобыл? 18 жеребцов граф подарил императрице, а остальные составили основу его завода. Выйдя в отставку (11 декабря 1775 г.), граф поселился в Москве и занялся своими любимыми делами – коннозаводством и конным спортом, для чего и устроил в Острове конный завод.

Стремление исследователей видеть в сохранившихся зданиях непременно тот самый конный завод, где был знаменитый жеребец “Сметанка” и откуда пошли знаменитые Орловские рысаки, сыграло злую шутку, ибо привело к неправдоподобным датировкам этого комплекса и даже к стремлению видеть в нём „черты раннего классицизма“! Вернёмся, однако, к описанию самого сооружения.

Каре его построек, размером 174х116 м, было образовано восемью разновеликими корпусами, занумерованными на генплане24 и в описи25 номерами со 2 по 9-й. Несохранившееся здание манежа (№10 на плане и в описи) делило внутреннее открытое пространство этого комплекса на два двора 88 на 64 и 88 на 69 метров, причём меньший, западный двор и был, собственно, конным двором и двором конного завода, а восточный носил служебный характер. Сюда выходили каретный сарай, жилые помещения обслуживающего персонала, больница и одна, вероятно, так называемая дежурная конюшня, которую использовали только во время приездов барского семейства.

Для полноты картины приводим здесь выдержки из описей усадьбы26. Кроме того, что о каждом здании сказано, что оно „каменное, на фундаменте из белаго камня, “…2 флигель <…> о двух этажах <…> крыт железом, с жилыми комнатами на одной половине флигеля, подвал со сводами <…> 3.Больница одноэтажная, с антресолями, крытая железом <…> в ней 11 комнат и 36 кроватей железных, с домашней оптекою, в коей лабараторная печ, с чугунною плитою, в антресолях 4 чистыя комнаты <…> 4. Конюшня <…> крытая деревом с сеновалом, на 50 лошадей, пол из белаго камня <…> 5. Конюшня <…> крытая деревом с сеновалом и 16 стойлами пол из белаго камня <…> 6. Конюшня <…> крытая деревом с сеновалами, 29 стойлов и 14 денников, пол из болаго камня <…> 7. Ворота каменныя выстроены башнею, с каменным сводом <…>железом крытые <…> 8. Сараи крытыя железом с сеновалом, при сих сараях пристроены жилыя комнаты в два этажа… 9. Каменная конюшня с сеновалом <…> крытая железом… 10. Манеж <…> крытый железом, с одной стороны чулан с комнатою холодною, а с другой [в] два жылья [в два этаж] комнаты; на верх лестница из белаго камня, где [в] два жилья комнаты <…>”. В планировке комплекса с редкой последовательностью проведён принцип приближения жилья работника к его рабочему месту, при этом конюхи должны жить при конюшне, берейторы – при манеже, кучера – при каретном сарае, а врачи - прямо в больнице, что, в то время считалось очень удобным. Во второй описи есть дополнительные данные о больнице: “21. Корпус каменный занимаемый больницею крытый железом в конце онаго в два этажа жилыя комнаты <…> в оной больнице медной посуды: самоваров больших 2, тазов 4, рукомойников 4, кострюль разной величины 9, при них крышек 8, кроватей железных 38. В прочем постели состоящия из тюфяков набитых гривою, соломоюх [набитые] подушки, одеялы и прочее имеется на 12 человек. 22. При больнице погреб с напогребицею”.

К этим сухим сведениям можно добавить ещё следующие соображения: больница была приближена к манежу, как к центру производственного травматизма, однако предназначалась, очевидно, для обслуживания всей вотчины, где числилось, по ревизии 1500 душ, т.е. около 3000 человек. На них приходилось 36 или 38 кроватей, из которых 12 были постоянно действующими, а остальные – резервными. За всем тем, это была одна из первых сельских больниц в Московской губернии, а возможно и самая первая. Фрагменты стен этого здания включены в кладку более позднего сооружения.

Кузница, располагалась (в целях пожарной безопасности) вне конного двора (на расстоянии 34 метров от его юго-восточного угла) но была функционально с ним связана. В цитированных уже документах27 о ней сказано: “…1. Кузница, каменная, о двух горнах, на фундаменте из белаго камня в длину 9 саж 1 1/2 арш. в ширину 2 саж 2 1/2 арш.” и “в кузнице инструмент обыкновенный, в слесарной, столярной и шорной тоже инструмент обыкновенный”.

После продажи усадьбы Министерству Государственных имуществ и организации здесь писарского и егерского училищ, в трёх южных корпусах комплекса конного двора располагались квартиры училищного персонала. Все северные и восточный корпуса использовались под “центральный хлебный магазин”. Здание манежа и западный корпус комплекса уже в 1849 – 1852-х гг. никак не использовались, и их дальнейшая судьба неизвестна. В 1872 г. участок конного двора с уцелевшими к этому времени строениями передан Московскому попечительству о бедных духовного звания, но точных данных о состоянии зданий в это время не имеется.

Скотный и конторские дворы

Комплекс скотного двора значительно скромнее двора конного, как по размерам, так и по роли в композиции ансамбля. В настоящее время от его сооружений уцелел только небольшой фрагмент, к тому же сохранившийся не на всю высоту и встроенный теперь в частный жилой дом. Судя по сохранившимся здесь окнам бывшего дворового (северного) фасада, его внешний облик был стилистически близок архитектуре конного двора. По документам, собственно скотный двор составляли три корпуса, соединённые в виде буквы „П“. В перекладине этой буквы западный корпус имел неполный верхний этаж. Ни в одной из найденных описей не указано его назначение. Не было там ни жилых комнат, ни сеновала (что всегда оговаривалось), не понятно так - же, как туда можно было попадать (лестницы тоже не значатся). Остаётся предположить, что верхний этаж в этом сугубо утилитарном сооружении был спроектирован исключительно в декоративных целях. С восточной стороны корпуса скотного двора были соединены оградой с каменным зданием погреба посередине. В результате получалось каре размером 80 на 62 метра.

Вдоль всего восточного фаса этого каре, на расстоянии 23 метра от него, был выстроен корпус для персонала скотного двора, передний (восточный) фасад которого оформлял участок аллеи проложенной от господской зоны усадьбы к конному двору. Из мелочей планировки этого комплекса заслуживают упоминания два здания: „общая людская кухня каменная, покрытая тёсом длиною 6 1/2, а шириною 2 1/2 сажени“ и „нужныя места каменные, крытые тёсом на два отделения в обоих (то есть в обоих вместе) длиною 6, а шириною 2 1/2 сажени“. Обе эти постройки составляли восточную оконечность северного корпуса. Кроме того, на территории комплекса имелся “колодец обитый тёсом в виде беседки”, однако его местоположение не зафиксировано ни на одном из известных нам планов.

После продажи имения Министерству Государственных имуществ, скотный двор был перепрофилирован. Сначала здесь разместили училище, готовившее волостных и сельских писарей, а в 1844 году на его базе было развёрнуто ещё и егерское училище. По первоначальному замыслу училище должно было готовить объездчиков и подлесничих унтер-офицерского звания для корпуса лесной стражи. Предполагалось, что получившие здесь образование унтер-офицеры будут подготовлены достаточно хорошо для того, чтобы заменить офицеров корпуса в отдалённых лесничествах. Штат училища был определён в 60 учеников.

Сообразно этим замыслам здания бывшего скотного двора подверглись коренной перестройке. Все внешние корпуса комплекса были соединены вставками в одно каре размером, теперь уже, 80 на 96 метров, а все строения, оказавшиеся внутри этого прямоугольника, - сломаны. Однако, несмотря на большие затраты, учебный процесс не заладился. Учеников было всегда меньше комплекта, и в 1859 году училище было упразднено, после чего здания долго пустовали. В 1871 году (с мая по декабрь) бывшие училищные корпуса переоборудовали для размещения в них Островской Владычной богадельни. При переделке для неё здесь оборудовали и церковь во имя Иннокентия Иркутского. Она находилась в несохранившемся ныне юго-восточном углу комплекса.

С севера к скотному двору почти примыкал так называемый конторский двор. Он был значительно скромнее по размерам (50 на 42 метра), но не по своему месту в усадебном ансамбле, ибо его главный корпус оформлял всё ту же аллею, подводившую посетителей усадьбы к конному двору. Вместе оба эти корпуса (то есть конторский и жилой корпус перед скотным двором) составляли фронт длиной около 135 метров. К сожалению, о внешности конторского двора почти ничего сказать нельзя. Приводим здесь его краткое описание: “20.Флигель каменный на фундаменте из белаго камня крытый железом в длину 24 саж. в ширину 5 саж. 1 арш. 21. К сему флигелю пристроена кладовая каменная крытая железом с каменным сводом в длину 6 саж. 1 1/2 арш. в ширину 2 саж. 1/2 арш…28. Другая опись уточняет: “…корпус каменный занимаемый вотчинным правлением одноэтажный …” здесь же на дворе имелись “погреба и сараи крыты тёсом длиною 19 1/2, а шириною 3 1/2 сажени”29.

Значительно южнее располагался комплекс господских риг, от которого к нашему времени ничего не осталось. Даже сама территория, на которой он находился, недоступна для осмотра так как находится в производственной зоне.

Общая характеристика усадебного комплекса

Усадьба Остров принадлежала к редкому типу богатой ближней “подмосковной”, где хозяйственная функция преобладала над остальными. В этом качестве имение существовало длительное время. Однако, находясь в окружении усадеб совершенно других типов (обычно чисто представительского), она нуждалась и в репрезентативном виде. Сочетание в одном ансамбле огромного хозяйственного комплекса (притом, в основном, животноводческого и коневодческого направления) и представительной резиденции удачно реализовано благодаря рельефу местности и оригинальным композиционным приёмам. К их числу относятся: 1)Расположение парковой зоны усадьбы на крутых склонах по периметру центрального ядра усадьбы. 2)Постановка наиболее значительных зданий комплекса по периметру селительной зоны, на кромке усадебного холма. Это помогало воспринимать каждое здание в отдельности и создавало парадные фасады комплекса на все стороны света. 3)Расположение хозяйственных сооружений, обслуживающий непосредственно господский двор усадьбы, в центре усадебного комплекса, на плоской вершине холма за его кромками, что было удачно в функциональном отношении и уменьшало роль этих сооружений в композиции фасадов ансамбля. 4)Вынесения скотного и конного дворов далеко за пределы господской зоны усадьбы, что сводило на нет отрицательное влияние этих заведений на атмосферу усадьбы, сохраняя всё их композиционное значение в ансамбле. В целом это был один из наиболее оригинальных комплексов среди всех подмосковных усадеб 18 – первой половины 19 вв.

1. Церемониальный камер-фурьерский журнал 1767 года. Б.м., б.г. С. 291-301. На обеде присутствовали: Брюс Яков Александрович (1732-1791), граф, генерал-поручик, был женат на Прасковье Александровне (урождённой Румянцевой), которая являлась в то время ближайшей подругой императрицы (ей посвящена одна из редакций записок Екатерины ??); Вяземский А.А., генерал-прокурор (1727-1793) — участник семилетней войны, во время которой занимался военной разведкой и выполнял различные военно-дипломатические поручения (в частности вел переговоры о капитуляции крепости Трептовд), в 1762 г. – генерал квартирмейстер; Зиновьев Николай Иванович, генерал-майор, Петербургский обер-комендант, родственник Орловых, отец Е.Н.Зиновьевой будущей (с июня 1777 г.) жены Г.Г.Орлова; Козьмин, Сергей Матвеевич, статс-секретарь Екатерины II (1723-1788), ? 1762 г. он был „артиллерии военным советником“, с какового места, сразу после переворота, был назначен в „кабинет Ея Величества“; Протасова, Анна Степановна, ггафиня, статс фрейлина Екатерины ІІ (1745-1826), дочь сенатора Степана Фёдоровича Протасова и Анисьи Никитичны (урождённой Орловой двоюродной сестры хозяина дома), близкая подруга императрицы; Разумовский, Кирил Григорьевич, граф, гетман малороссии (1728-1803), в 1762 году – командир лейб-гвардии Измайловского полка, один из организаторов „революции 1762 года“; Румянцова, Марья Андреевна, графиня, статс-дама (1698-1788), дочь А.А.Матвеева, жена А.И. Румянцева, мать будущего фельдмаршала Румянцева-Задунайского и Прасковьи Александровны Брюс; Репнин, Пётр Иванович, князь, обер-шталмейстер (?-1778), Реслейн Иван Фёдорович, доктор медицины, лейб-хирург Екатерины ІІ (1718-1784), участник „революции“1762 года, за что получил в награду 1000 рублей.

2. Плугин В.А. Алехан, или человек со шрамом. М., 1996. С. 167.

3. Церемониальный камер-фурьерский журнал 1767 года. С.8.

4. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574, л.140.

5. ЦИАМ, ф796, оп. 48, ед.хр.;79,л.1.

6. ЦИАМ ф.54, оп.182, ед.хр. 114; ф.383, оп.30, ед.хр.574.

7. ЦИАМ ф.54, оп.182, ед.хр. 114.

8. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574, л. 50 и сл.

9. ЦИАМ, ф.383, оп.30, ед.хр.574, л.33 и сл.

10. ЦИАМ, ф.383, оп.30, ед.хр.574, л.33об.

11. ЦИАМ, ф.383, оп. 15, ед.хр. 17917, л.3.

12. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574, л.50об.

13. См. прим. 10.

14. ЦИАМ, ф796, оп. 48, ед.хр.;79, л. 257б.

15. ЦИАМ, ф.383, оп.13, ед.хр. 13496, л.51.

16. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574, л.36.

17. ЦИАМ, ф.796, оп. 48, ед.хр.;79.

18. См. прим. 9.

19. [Пимен (Д.Д.Благово)] Исторический очерк Николаевского-Угрешского общежительного мужского монастыря. М., 1872.

20. ЦИАМ, ф.383, оп.30, ед.хр.574, л.49об.

21.
См. прим. 7

22. ЦИАМ, ф.383, оп. 15, ед.хр. 17917 л.3.

23. ЦИАМ, ф.383, оп.30, ед.хр.574, л.37.

24. ЦИАМ ф.54, оп.182, ед.хр. 114.

25. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574, л.45.

26. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574.

27. См. прим. 26.

28. ЦИАМ, ф.383, оп30, ед.хр.574, лист 45 и сл.

29. См. прим. 28.